Он поехал по краю плато, возвышавшегося над другими поместьями Хинток, затем свернул направо, в известковый продуваемый ветром район, где находится Флинтком-Эш; одно из писем Тэсс было отправлено оттуда, и он полагал, что именно об этом месте и писала ее мать. Конечно, он не нашел ее в Флинтком-Эше и окончательно пал духом, узнав, что ни батраки, ни сам фермер никогда не слыхали о «миссис Клэр», хотя имя Тэсс было им хорошо известно. Очевидно, она не носила его фамилии, совершенно отрезав себя от него на время разлуки, — и в этом ее благородство сказалось не меньше, чем в том, что она предпочитала терпеть лишения, о которых он только теперь услышал, лишь бы не просить денег у его отца.

На ферме он узнал, что Тэсс Дарбейфилд, никого не предупредив, ушла отсюда к родителям, жившим в Блекмурской долине; следовательно, оставалось найти миссис Дарбейфилд. Она написала ему, что не живет больше в Марлоте, но почему-то не сообщила своего нового адреса: приходилось ехать в Марлот, чтобы навести там справки. Фермер, который так грубо обращался с Тэсс, был очень любезен с Клэром и дал ему лошадь и кучера, чтобы доехать до Марлота; двуколку Клэр отправил назад, в Эмминстер, так как нанял ее на один день.

В повозке фермера он доехал только до Блекмурской долины, потом отослал ее обратно с кучером, заночевал в харчевне, на следующий день пошел пешком в деревню, где родилась его милая Тэсс. Была ранняя весна. Для лесов и садов не наступила пора ярких красок; так называемая весна была на самом деле зимой, укрывшейся под тончайшим слоем земли, — такими же были и его надежды.

Дом, где Тэсс провела годы детства, был занят теперь другой семьей, никогда ее не знавшей. Новые жильцы находились в саду и с таким увлечением занимались своими делами, словно дом этот не был первоначально связан с историей других людей, по сравнению с которой их жизнь представляла для Клэра лишь незначительный интерес. Они сновали по дорожкам сада, поглощенные своими заботами, и казалось, каждое их движение оскорбляет туманные тени прошлого; а разговаривали они друг с другом так, словно то время, когда жила здесь Тэсс, было не более насыщено событиями, чем сегодняшний день. Даже птицы, прилетевшие вместе с весной, пели так, будто никто не покидал этих мест.

Расспросив этих простаков, которые едва могли припомнить даже фамилию своих предшественников, Клэр узнал о смерти Джона Дарбейфилда и об отъезде из Марлота детей и вдовы, которая объявила, что они будут жить в Кингсбире, но вместо этого поехала в другое место, называемое так-то. К этому времени Клэр успел возненавидеть дом за то, что в нем больше не живет Тэсс, и поспешил уйти, ни разу не оглянувшись.

Путь его лежал через луг, где он впервые увидел ее во время танцев. И луг показался ему еще более ненавистным, чем дом. Он пересек кладбище и среди новых надгробных плит заметил одну, более дорогую. Надпись на ней гласила:

Какой-то человек, очевидно могильщик, заметил Клэра, стоявшего у могилы, и подошел к нему.

— Эх, сэр, не очень-то хотелось этому человеку лежать здесь. Он желал, чтобы его перевезли в Кингсбир, где покоятся его предки.

— Почему же не исполнили его волю?

— Денег не было. Видите ли, сэр… болтать направо и налево я не собираюсь, но… даже за эту плиту с такой важной надписью не заплачено.

— А кто ее делал?

Могильщик назвал фамилию каменщика, проживавшего в Йарлоте, и Клэр, покинув кладбище, зашел к нему. Убедившись, что слова могильщика соответствуют действительности, он оплатил этот счет, а затем пошел отыскивать переселенцев.

Путь был длинный, но Клэр жаждал одиночества и не стал нанимать экипаж; не пошел он также и к станции железной дороги, по которой кружным путем мог добраться до цели. Впрочем, в Шестоне он вынужден был нанять лошадь, но дорога была плохая, и только к семи часам вечера, проехав от Марлота больше двадцати миль, он добрался до деревни, где жила Джоан.

Деревушка была маленькая, и он без труда нашел обиталище миссис Дарбейфилд — окруженный садом домик, расположенный в стороне от главной улицы и такой маленький, что она еле разместила в нем свою громоздкую старую мебель. Было ясно, что она почему-то не желает его видеть, и он чувствовал себя незваным гостем. Она сама открыла дверь, и лучи заходящего солнца осветили ее лицо.

Клэр встретился с ней впервые, но он слишком занят был своими мыслями и заметил только, что она все еще красива и одета, как подобает одеваться почтенной вдове. Он принужден был сказать, что он муж Тэсс, и объяснить, зачем сюда приехал. С этой задачей он справился довольно неловко.

— Я хочу увидеть ее сейчас же, — добавил он. — Вы обещали мне написать, но не исполнили обещания.

— Потому что она не вернулась домой, — ответила Джоан.

— Вы не знаете, хорошо ли ей живется?

— Не знаю. Скорее вам следовало бы знать это, сэр, — сказала она.

— Вы правы. Где она живет?

На протяжении всего разговора Джоан прижимала руку к щеке, — было ясно, что она смущена.

— Я… я не знаю, где она живет. Она была в… но…

— Где она была?

— Ну, теперь ее там нет.

Дав этот уклончивый ответ, она снова умолкла. Дети к этому времени уже собрались у двери, и младший ребенок, дергая мать за юбку, спросил шепотом:

— Это тот самый джентльмен, который хочет жениться на Тэсс?

— Он на ней женился, — прошептала Джоан. — Ступайте в дом.

Клэр, видя, что она о чем-то умалчивает, спросил:

— Как вы думаете, Тэсс хотела бы, чтобы я ее отыскал? Если нет, то, конечно…

— Я думаю, что не хотела бы.

— Вы уверены?

— Да, уверена.

Он повернулся, чтобы уйти, но вдруг вспомнил о нежном письме Тэсс.

— А я уверен в обратном! — возбужденно воскликнул он. — Я ее знаю лучше, чем вы.

— Очень может быть, сэр, потому что я-то, в сущности, никогда хорошенько ее не знала.

— Прошу вас, скажите ее адрес, миссис Дарбейфилд, хотя бы из жалости к одинокому, несчастному человеку.

Снова мать Тэсс смущенно потерла щеку рукой: наконец, видя, что он страдает, сказала тихо:

— Она в Сэндборне.

— А… но где именно? Говорят, Сэндборн разросся…

— Знаю только, что она в Сэндборне. Я сама никогда там не бывала.

Ясно было, что Джоан говорит правду, и больше он не настаивал.

— Не нуждаетесь ли вы в чем-нибудь? — ласково спросил он.

— Нет, сэр, — ответила она. — Мы теперь всем обеспечены.

Не заходя в дом, Клэр ушел. В трех милях отсюда была станция, и, расплатившись с возницей, он отправился туда пешком. Вскоре отошел последний поезд на Сэндборн, и с этим поездом уехал Клэр.

55

В одиннадцать часов вечера, заняв номер в гостинице и немедленно по приезде послав отцу телеграмму с указанием адреса, он вышел пройтись по улицам Сэндборна. В такой поздний час нельзя было наводить справки, и он поневоле отложил это до утра. Но ему было не до сна.

Этот модный приморский курорт с двумя вокзалами — восточным и западным, с пристанями, сосновыми рощами, аллеями, садами казался Энджелу Клэру каким-то сказочным местом, возникшим внезапно по мановению волшебного жезла и лишь слегка запыленным. С востока примыкала к нему гигантская красно-бурая Эгдонская равнина, и, однако, именно на границе этой древней земли вырос город увеселений. На расстоянии мили от предместий Сэндборна каждый холмик вещал о доисторических временах, каждый канал служил средством сообщения бриттам, а плуг с века цезарей не тревожил почвы. Но внезапно, словно дерево пророка, вырос здесь новый шумный город и заманил сюда Тэсс.

При свете фонарей Клэр бродил по извилистым улицам нового мирка, возникшего в мире старины, и среди верхушек деревьев видел на фоне звездного неба высокие крыши, трубы, бельведеры, башни пышных вилл, которые и составляли город. Здесь были только особняки; курорт, перенесенный на берег Ла-Манша с побережья Средиземного моря, ночью казался еще внушительнее, чем был в действительности.